Думаю, интервью Дениса Мацуева лучше выложить в эту тему. Собственно, это не совсем интервью. Скорее, фантазия на тему пресс-конференции.
К сожалению, объемы и формат издания, для которого текст предназначен, не предполагают более серьезного и подробного разговора. Увы, "за бортом" осталось многое, что было бы интересно истинным поклонникам музыкального искусства...
Денис МАЦУЕВ: «ХОЧУ СЫГРАТЬ РАХМАНИНОВА, НО ЗА РОЯЛЕМ»
Из всех звезд завершившегося Сахаровского фестиваля пианист Денис Мацуев, возможно, самая яркая. Его называют музыкальным героем нашего времени, и это заслуженно. Среди исполнителей нового поколения он – единственный, кто получил абсолютное мировое признание и фантастическую популярность в современной России, почти невероятную для классического музыканта. С ним работает настройщик великого Рихтера, за ним на гастроли возят три рояля, он входит в Совет по культуре и искусству при Президенте РФ, является президентом Международного фонда «Новые имена», арт-директором фестивалей «Звезды на Байкале» и «Crescendo»… Игра этого русского богатыря из Иркутска – сплав мощи, сибирского размаха и пронзительного лиризма. Но, может быть, особенно подкупает в нем полное отсутствие эгоцентризма, свойственного художнику вообще, а выбравшему сольную карьеру – вдвойне, если не втройне. Мацуев же в свои 33 всерьез озабочен судьбой тех, кто придет после него. И делает для них то, что когда-то старшие коллеги сделали для него самого – продвигает юные таланты на большую сцену.
- «Новые имена» - это моя вторая семья, и мне не безразлично их будущее. К сожалению, сегодня есть масса фондов, которые ничего не делают. Поэтому моей первой задачей было, чтобы «Новые имена» не потонули в общей тусовке.
Однако есть еще две проблемы: музыкальные школы и трудоустройство. О положении музыкальных школ в нашей стране надо трубить SOS. В Центральной ДМШ, одной из лучших школ в мире, если не лучшей, зарплата педагога составляет 2 500 рублей. Это преступление и позор.
Сегодня Московская консерватория выпускает в год 60 пианистов. Государство в них вкладывает деньги, педагоги – свою душу и нервы, а они потом никуда не попадают, максимум – в музыкальную школу. Если скрипач, виолончелист, альтист или духовик еще могут придти в оркестр, то пианист нужен один на весь коллектив… Надо создать то ли фонд какой-то, то ли гильдию, которые должны поддержать молодых. Иначе круг сузится до 5 имен. Между тем есть масса талантливых людей, которых никто не знает.
Фестиваль «Crescendo» пропагандирует именно эти молодые имена. И уже есть первые результаты. После четырех фестивалей многие его участники стали популярны не только в Москве, но и в других городах. Они имеют свои абонементы в филармонии, в Доме музыки, на них ходит публика, о них пишут.
Как вокруг всякого известного человека, вокруг Дениса Мацуева клубится облако мифов и сплетен. Он относится к ним с юмором. Однако известно, что Мацуев умеет и сердиться. Например, во время последнего выступления в Каннах, на которое богатая публика пришла после благотворительного аукциона, устроенного Шэрон Стоун и Мадонной, и в состоянии кататонического возбуждения принялась хватать пианиста за руки, он прекратил игру, встал и ушел. Заметив на прощание, что прикасаться к рукам маэстро нельзя. Но на пресс-конференции в Нижнем, которую музыкант дал перед концертом, его реакция на бестактные вопросы отдельных журналистов ограничилась снисходительной иронией.
- Есть ли у вас жена и/или любовница?
- Я женат на классической музыке, а джазовая импровизация – моя любовница. Так что с личной жизнью у меня все в порядке.
- А бокс вы с кем-нибудь из коллег не хотите устроить?
- С коллегами вряд ли. (Блеснув хитрым глазом. – В.З.) Сейчас пошло какое-то хилое поколение: они, я думаю, не выдержат…
А если без шуток, у меня были предложения сделать «Фабрику звезд» для классических музыкантов. Люди не понимают, что в классике за 3 месяца ничего серьезного добиться невозможно. Кроме того, я вообще убежден, что нельзя идти на поводу у толпы. И нельзя зомбировать народ, сознательно подавая то, что происходит у нас на телеканалах, с таким пафосом, словно речь идет о настоящем искусстве. Это очень опасно и обидно.
- Вы сильно расстраиваетесь, если о вас говорят плохо?
- Я ценю конструктивную критику в свой адрес, потому что много чего могу из нее почерпнуть.
- А неконструктивная расстраивает?
- Нет, я человек с юмором. Если с юмором критикуют, с юмором и отвечаю. А если по-другому, тоже отвечу так, что мало не покажется.
- Что вы успеваете, и что не успеваете делать из того, что хотели бы?
- Не успеваю спать. Не успеваю разучивать новые произведения. Видимо, надо научиться говорить «нет», чего я пока не умею.
- Почему-то вам часто ставят в упрек увлечение джазом, обвиняя чуть ли не в скатывании в шоу-бизнес. Но разве классическому музыканту зазорно любить джаз? И разве джаз «проще» «серьезной музыки»?
- Действительно, упрекали, что я играю джаз ради того, чтобы «раскрутиться». А я и не скрываю, что джаз очень помог мне в жизни. Но, конечно, не в смысле раскрутки. В первую очередь, в импровизационном плане. Я имею в виду интерпретацию. Ведь на самом деле, на сцену выходишь ради тех моментов, когда тебя осеняет непосредственно во время концерта. И люди многие годы идут к тому, чтобы на сцене произошло что-то не заготовленное и не заученное. А джаз… Я никогда не назову себя джазменом, хотя играю со многими джазовыми музыкантами.
- Авторы-классики, там, наверху, не обижаются, когда вы принимаетесь импровизировать в их произведениях?
- Я попозже у них спрошу!.. (Смеется – В.З.)
Мацуеву в наследство достался не только настройщик Рихтера. Два года назад внук Рахманинова подарил ему ноты двух неизвестных юношеских сочинений своего гениального деда. Программа, которую Денис Мацуев записал в имении Сенар под Люцерном, стала сенсацией в музыкальном мире. И этот чудесный дар тоже закономерен, потому что творчеством Рахманинова 33-летний маэстро «болен» давно и неизлечимо. Во всяком случае, впечатление от «Рапсодии на тему Паганини», исполненной Мацуевым на Сахаровском фестивале, оказалось настолько велико, что впору было отказаться от посещения всех прочих концертов. Глубокое чувство, сочные аккорды, размашистые, словно мазки кисти импрессиониста и, вдруг, - тихая, почти акварельная нежность… Как там его газеты окрестили, «романтик-атлет»?..
- Александр Борисович Рахманинов подошел ко мне после выступления в Париже, увидел меня с сигаретой… А для семьи Рахманиновых это очень деликатная тема. Сергей Васильевич, как известно, умер от рака легких: он был заядлым курильщиком. Я не заядлый курильщик. Мог после концерта сигаретку выкурить, но это было не принципиально. И вот внук композитора увидел, что я курю, и сказал: «Если бросишь, я тебе сделаю большой подарок». «Все, бросил», - пообещал я. И он, действительно, преподнес мне два произведения своего деда – сюиту и фугу. Уртекст, без нюансов, без темпов, без штрихов. Так что, помимо первооткрывателя, я был еще и неким соучастником процесса.
- Какие ощущения испытывает музыкант, первым играя неизвестные произведения великого автора?
- Поначалу я, честно говоря, не поверил, что это Рахманинов. Скорее, Гречанинов, Глазунов или Алябьев. Однако в первой части сюиты были две-три фразы, на счет которых обмануться невозможно. А в фуге и вовсе три строчки из «Музыкального момента», ми-минорного. Один в один… Но, вообще, опасно было. Никто же не знает, как это играть, потому что никто никогда не слышал. С другой стороны, очень легко, потому что никто никогда не слышал, и никто не знает, как это играть. (Смеется – В.З.).
- Вы записывали диск на рояле, который Рахманинов всегда возил с собой?
- Нет, на том, который фирма «Стейнвей» подарила ему и который с 1229 по 1943 год стоял в Сенаре. Рахманинов там жил каждое лето и занимался на нем. Рояль 1928 года выпуска, совершенно удивительный. Таких сейчас нет. Верхние регистры звучат, как голос, а басы – как будто у них подзвучка стоит в несколько микрофонов.
Думаю, до войны было совсем другое отношение к изготовлению роялей. Персональное и штучное. Сейчас их запустили на поток, штампуют, как мебель. В рояле же очень важно, из какого дерева изготовлена дека. Должна использоваться исключительно цельная американская ель, а сейчас это сплав древесины, что сразу чувствуется. Даже среди «Стейнвеев» и «Ямах» очень много неудачных роялей. И об этом надо говорить.
- Это правда, что вы будете записывать саундтрек к фильму о Рахманинове, который намерены снять в Голливуде?
- Да, роль Рахманинова будет играть Венсан Перес, а все музыкальные моменты буду записывать я. В Америке, с американским оркестром… К сожалению, сценарий Нагибина, посвященный Рахманинову, уже 20 лет лежит на полке. Никто не может найти под это денег, что для меня очень странно. Потому что сценарий, на мой взгляд, уникальный.
- А вам бы хотелось Рахманинова сыграть?
- Знаете, все наши беды идут оттого, что мы лезем не в свое дело. Мне бы хотелось сыграть Рахманинова, но за роялем. Однако его даже спародировать невозможно. Михаил Алексеевич Плетнев, например, негодует, когда молодое поколение, выходя на сцену, называет себя великими интерпретаторами, со своим «я». Для начала, в качестве музыкального упражнения, говорит Михаил Алексеевич, попробуйте хоть раз интонационно спародировать хоть одну фразу Рахманинова. Более или менее близко. Вот если получится, тогда, да, ты великий интерпретатор. Я попробовал – у меня ничего не получилось…
Кстати говоря, сейчас американцы восстановили записи Рахманинова, уже в современных технологиях, когда не ощущается, что это монозапись. Многие, послушав, завязывают с профессией. Я еще держусь, но из последних сил.
P.S. Извините, случайно выложила неправленный текст. Но исправилась.
P.S. Возникли споры, как правильно называется швейцарское имение Рахманинова: Синар (
Сергей
и Наталья
Рахманиновы) или Сенар (
Сергей и
Наталья
Рахманиновы). В разных источниках пишут по-разному. Проведя небольшой опрос среди музыкантов (в широком смысле этого слова), большинством авторитетных голосов остановились на СЕнаре. Что и нащло отражение в тексте.
