Ёжик » Сб дек 19, 2009 12:40 am
P. S.
Пора было идти на конспиративную встречу с танцором. "Надеюсь, этот болван хотя бы не перепутает время и место свидания..." Встреча была назначена в маленьком кафе на бульваре Распай. Против обыкновения, агент ничего не спутал и явился на нее вовремя. В этот ранний час в крохотном полутемном зальчике никого не было, кроме них двоих.
— Bon matinee, camarade Нижинский, — сказал Феликс Эдмундович сухо, но приветливо.
— Bon matinee, camarade Глинский, — отвечал агент. — Camarade, я знаю, я ужасно провинился... Но я исправлюсь, честное слово! Я вчера целый день репетировал азбуку Морзе, хотя Фокин и ругал меня, что я все не так делаю. Меня всегда все ругают. Сергей Павлович тоже сердится на меня уже несколько дней — я не понимаю, за что. Все, все ругают. Один Федор Иванович всегда со мною ласков, но он так храпит... Camarade Глинский, я все сделаю, как вы велите. Я так надеюсь, что наша дорогая Польша будет свободна и счастлива...
— Скажите, camarade... Что вы собираетесь делать после освобождения Польши?
— Я? Не знаю, право... Я поставлю балет...
"И для чего живут на свете такие дураки? — думал Дзержинский, снисходительно слушая бессмысленный лепет агента. — Ладно, к чорту, это все чепуха! Надо повидаться с Лениным и заставить этого олуха заниматься газетой, а не играть с Зиновьевым в карты. Зиновьева тоже в тюрьму... Ну и Ленина, само собой... И Горького, и шлюху Андрееву... Пусть они все там играют во что хотят. А Дягилева я, когда приду к власти, велю каждый день избивать палкой".
Как опытный конспиратор, Дзержинский всегда выбирал столик и место за ним так, чтобы оттуда, во-первых, хорошо просматривались дверь и окна, а во-вторых, можно было быстро убежать. Но на этот раз он, разнеженный после удачного общения с умной и услужливой девушкой, не подумал о предосторожностях. Он не был даже вооружен; будучи уверен, что Дягилев накануне набросился на него просто из беспричинной злобы, он ничуть его не опасался и не предполагал, что тот имеет основания выслеживать своего приятеля. Через окошко он увидел, конечно, подлетающую к дверям огромную фигуру в цилиндре и с палкою, но было уже поздно...
Ненависть распирала Дягилева так, что он едва не лопался. Каков наглец! Одной трепки ему мало! Скотина! И эти усики! Вацлава по лицу не бить... Но уж этого надо отделать так, чтобы он надолго забыл дорогу в приличное общество!
— А-а-а-а!!! — заревел он, врываясь в залу и с грохотом опрокидывая столик...
В постели Феликс Эдмундович провел почти месяц. Впрочем, он отделался сравнительно дешево: Нижинский, увидав разъяренного Дягилева, попросту сошел с ума и никогда уже не оправился вполне.
Быков Д., Чертанов М. Правда. — СПб., 2005.