Не все критики пишут рецензии ночью, сразу же после просмотра спектакля (а потом говорят про пончики у перехода, видимо, оттталкиваясь от собственного опыта). Некоторые берут тайм-аут на размышление. В газете "Лицей" (Петрозаводск) появилась рецензия театроведа Екатерины Юдиной на "Нижинского".
Божий клоун
Панорама культуры
Автор Екатерина Юдина
18.04.2008 г.
В начале мая в Петрозаводске вновь выступит Андрей Денников. С оркестром «Онего» он представит программу песен о войне и сказку «Кошкин дом».
Недавно этот разносторонний актер, режиссер и музыкант вновь удивил – он представил в Москве свой новый спектакль. Предлагаем отклик на это событие московского критика Екатерины Юдиной.
В Государственном академическом центральном театре кукол имени С. В. Образцова состоялась премьера спектакля «Нижинский. Сумасшедший божий клоун» по пьесе Гленна Бламстейна. Режиссер Андрей Денников определяет жанр постановки как балетную драму.
Гениальный танцор Серебряного века Вацлав Нижинский прославился своим прыжком и новаторским танцем, а угас в сумасшедшем доме. Роковая наследственность, личная драма и утрата возможности творить привели артиста на больничную койку. В редких просветах своего сознания он проживает как бы вторую жизнь, где воспоминания и реальность сливаются воедино. И самым важным в этом облаке высветятся его творения: роли и дочь Кира (6-летняя Джованна Раппа) – существо, в котором выражены мечты танцовщика о семье и подлинной любви. Но только лишь мечты.
Роль Нижинского исполняет Андрей Денников. Его Вацлав – большой ребенок с беззащитными глазами одинокого клоуна и такой же неприкаянной душой. Душой, которая соединяется с телом только в танце, только в творчестве. Танцор называл сам себя «Божьей дудкой». Когда от души отлетает божественная благодать, «Божья дудка» замолкает, начиная разрушаться и разрушать другие жизни.
Петрушка из балета И. Стравинского был любимой ролью Нижинского. Он появляется сразу же, в прологе – в далеком детстве, когда мальчиком Вацлав пугался этого героя ярмарочных балаганов. Петрушка бьет свою невесту, а затем кается и колотит себя по руке. (То же самое через много лет будет происходить и у Вацлава с женой Ромолой, не зря чуткий мальчик убегал от этого зрелища). Танец кукольного персонажа в спектакле лишен какого то ни было героизма, тем более не является «символом духа русского народа», как восприняла его публика Дягилевских сезонов. Напротив, подчеркнуты излом и раздвоенность. И вот уже Нижинский, сидя на больничной кровати, обнимает своего пестрого двойника – тряпичную куклу, словно выпотрошенную изнутри, пустую и жалкую, как сам больной танцор.
Надо сказать, что царство кукол – любимых сотворцов А. Денникова – в спектакле не столь многочисленно, как в других, и оттого энергетика постановки несколько непривычна. Танцы идут с преобладанием медленных адажио и классических элементов, хотя Нижинский, обладая виртуозной техникой, поражал именно своими полетами. Эту задачу могла бы выполнить кукла в руках артиста, но… Думается, не все одинаково близко Денникову в сценическом облике Нижинского. Избыточный эротизм танцора, например. Или нарушение границ эстетического. Парящий танец бестелесной Жизели ему гораздо ближе новаторских па, изображающих телесные страсти Золотого раба в «Шехеразаде». Страдающая душа Божьего клоуна появляется в образе одинокого графа Альберта. Медленно прощаясь с призраком Жизели, артист уходит в некое зазеркалье – мрачную черную пропасть, на вид поражающую величием и изысканной красотой. Туда же, в бездну порока торжественно и лукаво уводит его Сергей Дягилев, антрепренер и злой гений Нижинского. Уводит, как послушного невинного ребенка, как безвольную жертву, на алтарь своего всевластия – в спальню.
Кроме кукольного Петрушки, Денников – Нижинский воспевает еще одно мифическое существо, ожившее в его руках. Фавн – малыш с рожками и копытцами – одна из знаменитых ролей танцора, где он сам выступил хореографом (номер «Послеполуденный отдых Фавна»). И опять мотив плотских вожделений Фавна в спектакле сменяется красками ребячьего восторга и наивной радости. Вацлав – Денников ласкает его и играет, как ребенок с ребенком.
Отметим, что все персонажи пьесы, кроме самого Нижинского, написаны Бламстейном однотонно, без оттенков и глубин, преимущественно темной краской. И артисты, каждый по-своему, строго выдерживают этот стиль, создавая гармоничный ансамбль. Безупречное достоинство выражает пластика Дягилева (артист И. Алдонин), статуарен и строг Слуга (Максим Мишаев), он же Санитар, и Композитор, и Писатель, и Хореограф, а по сути некая единая бесчеловечная сущность. Безукоризненно красива и благородна Ромола в исполнении яркой актрисы И. Яковлевой. Ее героиня отстаивает не свои чувства к мужу, но дворянскую честь и интересы своих родителей. Однако сам Вацлав воспринимает ее иначе и, пытаясь вызвать на нежный оклик, обращается к жене не по имени, а по ласковому домашнему прозвищу «Фемка», так ей не идущему. Он тянется к Ромоле, к ее сердцу. Иногда ему даже удается растопить этот лед, так жаждет он нормальной семьи и не замутненной грязью любви. Но, именно соединив судьбу с Ромолой, артист попадает в капкан: Дягилев перестает быть его покровителем.
Последняя встреча Нижинского с Дягилевым долгожданна для обоих. Это спектакль в спектакле, можно сказать, метод режиссера, которому всегда тесно в рамках единого действа. Вацлав взволнованно представляет Дягилеву свои планы, новые танцы, преодолевая паралич и почти оживая. Не сразу понятно, что это ажиотаж болезни. Звучат горестные откровения – рассказ о придуманном Вацлавом балете, где в доме терпимости старая сводня продает тела. В том числе: «Мальчиков – мужчинам!» – трижды выкрикивает Нижинский, уже в припадке. Надо сказать, Денников достаточно деликатно затрагивает теневые стороны личности артиста. Его герой в любом случае чист и невинен душой. А за грехи своего тела и так безмерно наказан.
Сцена с дочерью также разворачивается в отдельный спектакль. Вацлав, обессиленный и растрепанный, приоделся, чтобы не выглядеть чучелом и не испугать девочку. Но она не узнает папу, так любящего ее, и рыдает. Как рыдал маленький Вацлав, боящийся страшного Петрушку. Все силы души Нижинский исторгает, чтобы девочка вспомнила его прозвище, напоминающее младенческий лепет – Татака. Ему, чуть не гипнозом, удается совершить это чудо. На миг. Но чары исчезнут – и дочь в слезах убежит от него в затягивающую пропасть Зазеркалья.
Еще один персонаж преследует Нижинского на протяжении всего спектакля – Медсестра, всегда готовая придти на помощь (актриса И. Осинцова играет также Проститутку). Что-то завораживающе зловещее затаилось в этой символической фигуре в маске, таинственной и неразгаданной в своих пуантах, то белых, то пурпурных. Четко выстроен актрисой рисунок роли, оставаясь в области, недоступной разуму.
И все же в спектакле о Вацлаве Нижинском, как и в других постановках режиссера, торжествует свет. Так, в «Маленьких трагедиях» умирал Сальери, а создающий музыку Моцарт, продолжал жить. Возвращался из темноты Сергей Есенин, даря зрителю лучшие строки своих стихотворений. А в эпилоге балетной драмы «Нижинский», танцор показан летящим в своем знаменитом прыжке.
Оригинал здесь
http://gazeta-licey.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=334&Itemid=78
Вера » Пн апр 07, 2008 8:03 am 
.....
А куда же нам еще идти, поклонникам любимого артиста, как не на его защиту, если в том возникнет необходимость? На баррикады, на митинги, атаковать кабинеты чиновников - все, что угодно, но не сидеть же в уютном кресле, глубокомысленно рассуждая о творчестве Андрея Денникова? Если есть какая-то группа действия (или лучше, противодействия) - мы с вами!
Я как раз не видела.
