Сегодня 22 марта, а это значит, что сегодня спектаклю "Нижинский, сумасшедший Божий клоун" исполняется два года
Мне хотелось бы выложить к этой дате, те стихи, что я написала о спектакле
Я почти никогда не пишу отзывы
, но я пишу стихи...
В них и мои впечатления и моя ОГРОМНАЯ благодарность за то, что этот спектакль есть, за то, что он живёт…
***
О, как захлёстывала залы,
Волна стремительных оваций!
Аплодисменты отзвучали...
И розы пышные увяли...
И он совсем один остался...
Ужель то было лишь виденье,
Что тает призрачно в тумане,
Рук лёгкий взмах, полёт, волненье,
Порой так ветра дуновенье,
С роз лепестки легко сдувает…
Ах, если бы в тот миг вернуться,
Когда овации звучали,
Душою к танцу прикоснуться,
Взлететь, как будто бы проснуться,
От сердце давящей печали...
Овации уж отзвучали…
И руки стали непослушны,
И розы пышные увяли,
И в землю лепестки втоптали,
Ему дышать без танца душно!
Как птица, запертая в теле -
Нижинский призрачно-печальный,
Когда-то ведь летать умел он,
Как не умел никто доселе,
Летать, как птица, изначально…
И как захлёстывала залы,
Волна стремительных оваций!
Аплодисменты отзвучали...
И розы пышные увяли...
И он совсем один остался...
" Я - призрак розы, которую ты вчера носила на балу "
Теофиль Готье
***
Он призрак розы, виденный тобой,
Он призрак розы на балу туманном,
Где мысли все и чувства так обманны,
Видения - пленительно желанны,
Он призрак, разрывающий покой.
Он призрак розы, вызванный тобой,
Из небытья мерцающих мечтаний,
Из странных снов и нежных ожиданий,
Из вздохов, неназначенных свиданий,
Он призрак...он не может быть земной.
"Мне так больно, будто бы в сердце лопнуло стекло"
Вацлав Нижинский
***
И больно так, и так невыносимо,
Как будто в сердце лопнуло стекло,
От слов, что всех на свете так любил он,
И что никто здесь не любил его.
И что никто на свете и не знает,
Что нынче тело, для него тюрьма,
И то, что сумасшедшие страдают,
Не меньше тех, кто в здравости ума!
Как птица с перебитыми крылами,
Он смотрит всё и смотрит в никуда,
Как будто понемногу вспоминая…
Как он летал...о, Боже, как летал!
Его душа дышала лишь в полёте,
И это так не сложно ведь – летать,
Плие, прыжок! На самой громкой ноте,
И чувство трепета, ему ль его не знать...
Темнеет небо за окном больничным,
Погасят свет и нужно будет спать,
Весь мир такой холодный, безразличный,
К тому, кто разучился вдруг летать…
И больно так, и так невыносимо,
Как будто в сердце лопнуло стекло,
От слов, что всех на свете так любил он,
И что никто здесь не любил его.
***
Над чёрной бездною судьбы,
Изломанно застыли руки,
В немом предчувствии беды,
В немом предчувствии разлуки.
Как будто белых два крыла,
Над ослепляющей печалью,
Когда на мир нисходит мгла,
Как уберечь свет изначальный?
Ещё не началась гроза,
Но лепестки уж сжали розы,
Ещё спокойны небеса,
А птицы чувствуют угрозу…
Так руки разведя в тоске,
С душой до боли оголённой,
Распятой птицей на станке -
Нижинский с взглядом отрешённым…
***
Развёл он руки белокрыло,
Хотел взлететь и вдруг не смог,
Присесть в плие, потом – прыжок!
Но танец уж его покинул...
От осознания бессилья,
В душе как будто рвётся нить,
И боль не может не пронзить,
Изламывая руки-крылья....
И с безнадёжностью глубокой,
Он смотрит в опустевший зал,
Он так истерзан, так устал,
Ему сейчас так одиноко...
Виденье зала раствориться,
Как розы призрачной обман,
Как поутру ночной туман,
И он поймёт, что он в больнице...
И вновь от боли убегая,
Нижинский руки разведёт,
Уже не веруя в полёт...
А просто что-то вспоминая...
***
Дыханьем роз безумья сны согреты,
Нижинский спит, который год подряд,
И чередою призрачной балеты,
Собой пленяют отрешённый взгляд.
И, словно бы видением былого,
Они приходят тихо погостить,
И неподвижностью телесной скован,
Средь них Нижинский продолжает жить.
Виденье танца душу растревожит,
И вновь растает в серебре луны,
Нижинский больше танцевать не может,
Нижинский спит...он спит и видит сны…
***
Аплодисменты больше не звучат,
И розы больше не благоухают,
И руки онемевшие молчат,
Ввысь белокрыло больше не взлетая.
И зрителей давно уж больше нет,
Другим танцорам рукоплещут залы,
Лишь в память нам, как невесомый след,
Виденье танца только и осталось...